| Главная » Статьи » Святые иконы России |
Козельщанская икона и доктор Склифосовский
Козельщанская икона была родовой святыней графского семейства Капнистов, в котором она находилась более полувека. Икона эта небольшая (40–30 см), итальянского письма. Чудо от иконы произошло 21 февраля 1881 года в семье Владимира Ивановича Капниста, правнука венецианского графа Василия Канисси – грека, некогда поселившегося в Малороссии. Исцеление получила старшая дочь Владимира Мария. Мария воспитывалась в Полтавском институте благородных девиц. В 1880 году Владимир Иванович узнал из письма начальницы института о болезни дочери и тотчас отправился в Полтаву. Мария получила вывих ступни; как определил доктор Мейер, «от неправильного уклона ноги в сторону». Граф, несмотря на уверения Мейера, что болезнь неопасна, повез дочь в Харьков к знаменитому хирургу Груббе. Профессор Груббе также диагностировал вывих и наложил на ногу гипсовую повязку. По его совету был приготовлен особый башмак, который, соединяясь с крепкими пружинами, обхватывал ногу больной повыше колена, давая ноге возможность иметь крепкий упор, не тревожа больного места. В этом башмаке больная возвратилась с отцом в имение. Прошел пост, наступил праздник Пасхи, а больная не почувствовала облегчения. Напротив, в первый день Светлой недели у нее искривилась и другая нога. На следующий день отец с дочерью были уже в приемной доктора Груббе, который и на эту ногу надел стальные пружины и отправил больную на Кавказ лечиться минеральными водами. Во время путешествия на Кавказ Марии становилось все хуже и хуже. Кроме упадка сил она потеряла чувствительность в руках и ногах. Уколов не чувствовала. Доктор Иванов, лечивший на водах, очень заинтересовался болезнью молодой графини. Во время осмотров он, помимо известных уже повреждений, открыл вывихи в плечевых суставах и в левом бедре, причем указал на сильную чувствительность спины, прикосновение к которой доставляло больной сильное страдание. Даже стук и громкая речь отзывались болью в позвоночном столбе. Доктор пришел к выводу, что у графини «страдание спинного мозга во всю длину и природные вывихи костей». Считая эту болезнь очень серьезной, даже неизлечимой, он советовал графу везти больную на зиму или в Москву к Кожевникову, или в Петербург к Мержиевскому... «Лучше всего, – прибавил он, – к Эрбу в Гейдельберг или к Шарко в Париж». Иванов сознавался, что причины болезни ему неизвестны. Прописанные Ивановым электричество, ванны, железистые воды внутрь нисколько не помогли больной. Домой она вернулась еще более расслабленной. В октябре все семейство приехало в Москву. Здесь больную лечили доктора Кожевников,15Корсаков16и Склифосовский.17Кроме того, приглашались такие известные врачи, как Митропольский, Павлинов и Каспари. Все они не скрывали, что считают болезнь Марии неизлечимой, хотя и советовали поехать за границу к Ботеру или к профессору Шарко18в Париж. Вскоре стало известно, что знаменитый парижский врач собирается сам приехать в Москву к больной дочери богача Ивана Лямина. Между тем Мария очень страдала в столице и просила увезти ее домой, в Малороссию. Врачи разрешили, графиня с дочерью уехали; граф остался ждать Шарко. По приезде профессора он должен был прислать телеграмму, чтобы Марию везли в Москву. «Тринадцать месяцев грызло меня горе, тринадцать месяцев я должен был приучать себя к мысли, что смерть – лучший и неизбежный исход для несчастной страдалицы, которую я так люблю», – вспоминал потом граф об этом времени. 21 февраля 1881 года в имение пришла телеграмма о приезде Шарко. Это известие не обрадовало Марию: она представила утомительную дорогу в вагоне, лица докторов, лекарства и процедуры, самого Шарко, который, быть может, отнимет у нее последнюю надежду на выздоровление. Мать пошла похлопотать о приготовлении в путь. С помощью прислуги она скоро собрала все нужное и поднялась к дочери. Указав ей на фамильную икону, графиня сказала: «Маша, мы едем в Москву. Возьми, дорогая, образ Богоматери, почисти ризу». (В семье Капнистов был обычай чистить ризу на иконе каждый раз, когда предстояло какое-то важное дело.) Графиня вышла; Мария взяла образ в руки и начала молиться. И вдруг она ощутила силу в ногах и оконечностях рук, которых до этого не чувствовала. И чувство это было настолько сильным, что девушка громко закричала: – Мама, мама! Я чувствую руки! И ноги тоже! Она стала срывать с ног стальные восьмифунтовые упорки и бинты. Графиня была так поражена, что и не знала, что делать. Радостный и окрепший голос дочери, ее быстрые движения, изменившееся лицо – все это заставило ее в первую минуту подумать, что Мария лишилась рассудка. Сбежались все, кто был в доме. Расслабленная девушка расхаживала по комнате совершенно здоровая. На другой день графиня со здоровой дочерью и образом Богоматери отправилась в столицу. На Курском вокзале их встретил граф Капнист. Вряд ли можно описать, что почувствовал отец, увидев дочь совершенно здоровой. На осмотр своей бывшей пациентки приехали Павлинов, Каспари, Корсаков, Склифосовский. Все они признали графиню совершенно здоровой и дружно выразили недоумение. Профессор Склифосовский сказал, что он смущен и с научной точки зрения объяснить случай выздоровления больной не может. Сам Шарко, ознакомившись с историей болезни, предположил, что графиня страдала истерией, но в то же время не смог объяснить ее вывихи в руках и ногах и мгновенное выздоровление. «Подобного случая я в своей практике не встречал, – сказал Шарко. – Если бы отец, мать, дочь и доктора, лечившие больную, не были свидетелями-очевидцами ее болезни и сами же не рассказывали мне о ней, я все слышанное от них счел бы мистификацией». Судите сами, насколько история болезни и выздоровления Марии Павловны Капнист удовлетворяет шести требованиям, которые предъявляются к чудесному исцелению. Необходимо сказать несколько слов о дальнейшей судьбе этой удивительной иконы. Вскоре весть о чудесном исцелении разнеслась по Москве. Графа буквально завалили визитными карточками и предложениями по содействию в устройстве драгоценной ризы и строительству церкви. В самой столице произошло несколько десятков поразительных исцелений. Образ поставили для поклонения в одной из московских церквей; церковь не могла вместить всех желающих поклониться иконе. Люди буквально давили друг друга за клочок ваты от иконы и за каплю святой воды. В марте 1881 года граф отбыл с иконой на родину. В деревне его уже ждали толпы богомольцев. Графу пришлось устроить в своем саду часовню; с утра до глубокой ночи два священника, постоянно чередуясь, служили перед ней молебны. Были дни, когда народу собиралось до четырех или даже пяти тысяч в день и целование образа продолжалось с раннего утра до захода солнца. В кружке, выставленной у иконы на построение храма, оказывались тысячи рублей... На имя графа приходили сотни писем с описанием поразительных исцелений, причем часто подписи были заверены у нотариуса. После расследования чудес комиссией архиепископа Полтавского и Переяславского Иоанна Козельщанская икона Божией Матери была признана чудотворной, и ей установили празднование 21 февраля / 6 марта, в день чудесного исцеления молодой графини. Вскоре в имении Капнистов выросла церковь, куда и перенесли святую икону. Что касается дальнейшей судьбы исцеленной дочери графа, то она неизвестна. Скорее всего, Мария Владимировна Капнист покинула Россию с первой волной эмиграции. Но в январе 1999 года я встретился в Петербурге с Аллой Ивановной Капнист, прапрапраправнучкой того самого венецианского графа, грека Василия Канисси – родоначальника русских Капнистов. От нее я узнал, что чудесные исцеления в семействе Капнистов продолжались и после Февральской революции. Так, сама Алла Ивановна по горячей молитве в 1978 году исцелилась от опаснейшего глазного заболевания. | |
| Просмотров: 1000 | |
| Всего комментариев: 0 | |