Для многих людей учение о Троице представляет собой небесную математику, и притом плохую математику! Почему, сетовал великий рационалистический мыслитель, должны мы думать о Боге столь грубым и сложным путем? Почему бы просто не устранить весь этот бред о «трех в одном» и т.д. и вместо этого не говорить о Боге? В конце концов Новый Завет так не говорит о Боге: он говорит о Боге в красивых и простых выражениях. Джозеф Джефферсон, третий президент Соединенных Штатов, довольно хорошо выразил это чувство:
«Когда мы прекратим пользоваться непонятным жаргоном тринитарной арифметики, что три — это один и один — это три; когда мы разрушим искусственные леса, возведенные для того, чтобы замаскировать простую «структуру» Иисуса; когда, короче говоря, забудем мы все, чему нас учили после Его времени, и возвратимся к чистым и простым учениям, которые Он дал — только тогда мы будем истинными и достойными Его учениками».
Слова Джефферсона понравятся многим читателям, как это когда-то произошло и со мной. Конечно же, христианство — это очень простая религия: утверждение, что Бог любит нас и искупает нас через Иисуса Христа. Но у более критического читателя эти слова вызывают вопрос: действительно ли Бог так прост, что мы можем понять Его, можем представить Его себе в столь простых выражениях, которые предлагает Джефферсон? Здесь надо вспомнить мудрые слова Августина: «Если Бога можно понять, то это не Бог».
Приведем один пример. Представьте себе айсберг, возвышающийся на холодном полярном море, величественно двигающийся к теплым широтам, чтобы растаять там. Его неровные очертания всем видны на фоне моря. И все же, когда мы смотрим на этот айсберг с парохода или аэроплана, очень легко можно чего-то не заметить — простого факта, что мы видим только часть всей его массы. Может быть, девять десятых его скрыты от нашего взгляда под водой. Он есть там, и это, несомненно, его часть, которую мы видим, но весь он скрыт под водой: нам видна только его верхушка.
Приведем еще один пример. Представьте себе холодную и морозную зимнюю ночь, и очертания ландшафта освещены светом Луны. Когда вы смотрите на Луну, вам хочется узнать, какая она. Каждую последующую ночь вы зарисовываете очертания, которые можете увидеть, пользуясь, может быть, полевым биноклем или телескопом.

 И вскоре вы обнаруживаете, что часть Луны всегда остается скрытой от вашего взора; только половину ее поверхности можно увидеть с Земли. Затем вы обнаруживаете, что это связано с одинаковым периодом вращения Луны вокруг своей оси и вокруг Земли, так что только одна сторона Луны видна с Земли и потому другая оставалась неизвестной, пока спутники не сфотографировали ее невидимые очертания и не передали на Землю. Но даже если эта обратная сторона Луны не была видна с Земли, было известно, что она существует, и спутники только показали, как она выглядит.
И, наконец, приведем еще один пример. Предположим, что вы посадили в землю семя, скажем фасоли. Затем вы следите, когда появятся признаки его прорастания. Сначала совсем ничего не происходит (ср. притчу о горчичном семени — Мк.4.26-29). Однако, даже если ничего и не видно на поверхности земли, семя скрыто произрастает. Если мы копнем землю в том месте, где посадили семя, то можем увидеть рост корня и черенка. И наконец на поверхности земли появляется побег. Но это еще не все растение. Под землей, скрытая от глаза, лежит корневая система — центральная часть растения, которая остается невидимой на поверхности земли.
Во всех этих примерах мы видели один общий признак: выгодная точка, с которой смотрит наблюдатель, не позволяет ему видеть все в целом. Иными словами, точка, с которой мы смотрим на что-то, определяет, что мы можем увидеть. Если вы находитесь в лодке на море, то можете видеть только верхушку айсберга, но есть еще многое в айсберге, чего вы не можете видеть. Если вы находитесь на Земле, то можете видеть только половину поверхности Луны, обратная же сторона ее остается скрытой от вашего взора. И если вы смотрите на растение с поверхности земли, то можете видеть только его маленькую часть над землей, а его корневая система остается скрытой. Так и люди, которые, подобно нам, живут на поверхности мира, могут только воспринять частичку реальности Бога. Просто многого мы не видим.
Вернемся еще раз к примеру с айсбергом.

 Кусок айсберга, который мы замечаем, который привлекает наше внимание, — это только его верхушка. Именно верхушка айсберга выступает над водой. Некоторые могут подумать, что это весь айсберг, тот кусок, который мы можем видеть. Но, как мы показали выше, почти вся масса айсберга скрыта от нашего взора. Так и то, что мы знаем о Боге, кажется очень простым, то великое утверждение — что Бог любит нас, встречает нас в Иисусе Христе и берет нас в Свою обитель. Но это только верхушка богословского айсберга. Если же мы начнем выяснять, что же такое Бог, если Он может действовать столь поверхностным и простым образом, то обнаружим, что то, что казалось очень простым на поверхности, на самом деле гораздо сложнее. Великое заявление, что «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2Кор.5.19), оказывается верхушкой айсберга, а учение о Троице — это та часть, которая скрыта под поверхностью. Иными словами, «Бог во Христе примирил с Собою мир», это словно побег растения, корнем которого является учение о Троице. Но прежде чем говорить об этом учении, надо сделать четкое различие между керигмой и догмой.
Между чем? Возьмем их английское значение: «прокламация» и «доктрина», а по-русски — «благовестие» и «учение». Керигма — это греческое слово, которое часто употребляется в Новом Завете в значении «благовестие» — своего рода то, что возвещает вестник (греч. «керикс»). Но что же возвещается? В Ветхом Завете благовестие — это то, что сделал Бог в истории для искупления Своего народа. Прекрасный пример керигмы мы находим в следующем отрывке:
«Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: «воцарился Бог твой!» Голос сторожей твоих — они возвысили голос, и все вместе ликуют, ибо своими глазами видят, что Господь возвращается в Сион. Торжествуете, пойте вместе, развалины Иерусалима; ибо утешил Господь народ Свой, искупил Иерусалим» (Ис.52.7-9).
«Благовестие» — это Благая Весть об искупительной жертве Бога в истории, и потому неудивительно, что в Новом Завете так много благовествуется о спасительной деятельности Божией в Иисусе Христе (Деян.5.42; 17.23; Рим.10.8; 15.19; 1Кор.11.26; Согласно Деяниям, апостолы «не переставали учить и благовествовать об Иисусе Христе» (Деян.5.42).
Учение же — это совершенно иное. Оно главным образом занимается установлением связи между всеми аспектами веры и соединением их в одно целое. Учение связано с благовестием, как мехи с вином — это то, что содержит его, дает ему форму и силу. Оно подобно решетке, на которой может расти вьющаяся роза, или железной арматуре для цемента — тому, что создает каркас, конструкцию, которая поддерживает еще что-то. Учение изучает последствия христианской веры, показывая, что все аспекты связаны друг с другом. Для развития этой мысли надо прежде всего рассмотреть связь между «учением» и «благовестием», между «догмой» и «керигмой».
Посмотрим, что можно услышать на проповеди от проповедника, когда он раскрывает важность христианской веры для слушателей: «Мы приходим к Богу через Иисуса Христа — Он есть путь нашего возвращения к Богу. Если вы хотите найти Бога, то здесь Его и надо искать — прямо перед лицом Иисуса Христа. Он здесь, приходящий встретить нас такими, как мы есть, здесь и сейчас. И через смерть и воскресение Иисуса Христа открывается путь возвращения к Богу». Можно сказать и лучше, но эти слова показывают нам главное. Целью проповедника является «благовестие»: изложение значения и важности Иисуса Христа для его слушателей. А теперь посмотрим, что сказал бы богослов: «Иисус Христос является как Богом, так и человеком: Он есть воплощенный Бог».
Его слова будут менее привлекательными и волнующими, чем проповедника. Он как бы говорит: «Послушай, проповедник, то, что ты говоришь, зависит от признания, что Иисус Христос есть Бог и человек, т. е., воплощенный Бог. Если Он не Бог, то Он не имеет никакого отношения к нашим размышлениям о Боге; а если Он не человек, то Он никакого отношения не имеет к существованию человеческой жизни. Иными словами, благовестие, которые ты правильно изложил, подтверждает определенные представления об Иисусе Христе, которые мы можем и должны оправдать и защитить». И здесь мы видим основную связь между учением и благовестием, между догмой и керигмой. Учение рассматривает то, что подразумевает благовестие, и заверяет, что эти представления понятны для тех, кто должен защищать христианскую религию против ее критиков.
Это утверждение трудное, но важное. Если его понять, то открывается путь к пониманию роли, которую учение о Троице играет в христианском мышлении. Мы хотим просто показать, что благовестие — возвещает, что «Бог во Христе примирил с Собою мир», а учение — говорит, что Бог есть Троица. Или, возвращаясь к аналогии айсберга, верхушкой этого айсберга является благовестие — той незначительной частью, которую мы видим. Но при дальнейшем изучении мы обнаруживаем, что учение — это та часть, которая уже существует, но о которой мы не знали, пока не начали наше исследование.
Теперь подойдем к этому вопросу с другой стороны. Когда вы своим друзьям объясняете, что такое христианская религия, вам совсем не надо упоминать слово «Троица». Вы говорите им о Боге, о том пути, каким Он открыл Себя нам и примирился с Собой через Иисуса Христа. Но если бы вы сели и задумались над вопросом, «Что же такое Бог, если Он может действовать таким путем?», то вы придете к учению о Троице. Иными словами, учение о Троице является конечным результатом долгого процесса размышления о пути, каким Бог присутствует и действует в Своем мире. Это результат, а не отправная точка, длинного процесса размышления, который продолжался в первые четыре века христианской эры, когда богословы размышляли над самооткровением Бога и старались понять Его. Благовестие — это то, что Бог искупил нас в Иисусе Христе, а учение — это то, что Он, поэтому, должен быть Троицей. Оно не объясняет, почему Бог такой, да и не претендует делать это — оно просто утверждает, что Бог должен быть таким, если Он действует таким образом, каким христиане признают, что Он действует.
Приведем один пример для объяснения этого трудного, но важного вопроса. Много веков тому назад было замечено, что кусочки янтаря, если их потереть сухой тканью, внезапно начинают притягивать к себе пыль или маленькие кусочки бумаги. Никто не мог точно сказать, почему это происходит, но было несомненно, что это происходит. С течением времени, при изучении этого любопытного явления было выявлено, что здесь происходит образование статического электрического заряда благодаря процессу ионизации. Иными словами, наблюдение такого поведения янтаря привело к научным предположениям. Была сделано научное обоснование этого наблюдения. И теперь мы можем увидеть различие между двумя вещами:
(1) Факт, что янтарь, если его потереть сухой тканью, притягивает к себе кусочки бумаги;
(2) Общие принципы статического электричества, как мы их сегодня понимаем.
Первое — это наблюдение, второе — теоретические рамки, в которые заключено это наблюдение.
Применяя этот пример к учению о Троице, мы можем сделать различие между двумя вещами:
(1) Факт, что «Бог во Христе примирил с Собою мир»;
(2) Учение о Троице.
Первое — это благовестие о факте, что Бог действует таким специфическим путем; второе — это теоретические рамки, в которые заключено это наблюдение, понимание природы Бога, которое является результатом признания, что Он действует таким особым путем. Это проникновение также помогает нам легко разрешить эту проблему, что иногда подчеркивается некоторыми современными богословами, желающими дискредитировать учение о Троице. Если посмотреть на учение ранней Церкви в первые два с половиной века ее существования, то обнаруживается, что учение о Троице еще не было развито. Богословы того периода только подошли к нему, но определенной формы его еще не было. Его развитие относится к III — IV вв. И потому, утверждают критики этого учения, это доказывает, что оно не является основным элементом христианской веры.
Мы же ответим на этот довод совершенно просто. Как мы видели, учение о Троице является главным образом попыткой показать все богатство христианского понимания Бога. Это как бы дистилляция калейдоскопического христианского опыта познания Бога в свете его библейских оснований. Сначала были библейское свидетельство и христианский опыт познания Бога, а позже начались размышления о нем. В виду сложности этого опыта неудивительно, что церковным богословам понадобилось столько времени, чтобы дать обоснования своей веры и найти лучший способ описать Бога, Которого они представляли себе в совершенно ином свете. Основные факты (как библейское свидетельство действия Бога в истории) и фундаментальные опыты (как опыт встречи с Богом через воскресшего Христа), которые привели к развитию этого учения, всегда были известны. То, что находилось в первые несколько веков еще в процессе развития, представляло собой изучение того, к чему привели эти факты и опыты.
Приведем еще один исторический пример, на этот раз математический. Как вы станете вычислять площадь, обозначенную кривой, или объем, заключенный в неправильную форму? Классический период знал несколько геометрических методов. Однако в конце XVII в. Ньютон и Лейбниц, независимо друг от друга, развили математическую науку исчисления, которая позволяла разрешить эти проблемы непосредственно без сложной классической процедуры. Об этом знают почти все, кто когда-либо изучал математику. Но что же сделали Ньютон и Лейбниц? В основном, они нашли новый метод вычисления. Они смогли соединить в одном методе то, что в классический период рассматривалось как несколько проблем. Они нашли способ соединить и развить методы, которые были уже известны. Итак, старые методы не были неправильными, но эти ученые просто показали, что по сравнению с новым методом, старые были неудобными и несовершенными.
То же самое можно сказать об учении о Троице. Оно является способом, который позволяет соединить исключительно сложное библейское свидетельство о Боге в более утонченное целое. Это фактически единственный путь сделать понятным библейское свидетельство о Боге. Оно берет то, что уже есть, что уже известно, и показывает, как оно все связано в одном целом. Это способ, метод изучения калейдоскопа христианских утверждений о природе и характере Бога и сведения их в одно целое. А так как для развития метода исчисления потребовались тысячи лет, то едва ли можно сетовать, что христианской Церкви потребовалось только несколько веков для соединения в одно целое всего богатства христианского опыта познания Бога.
В следующей главе мы рассмотрим именно то, что представляет собой этот христианский опыт познания Бога, который приводит к вере в Троицу.