В 26 году до н. э. по распоряжению ханьского императора в столицу из всех областей и царств должны были прислать списки известных литературных произведений. Император хотел пополнить придворную библиотеку и сделать возможным сравнение разных версий одного и того же текста, поместить наиболее «правильное» издание в императорскую библиотеку.
Занятые этой работой ученые составили список книг, к счастью, он сохранился и стал самым ранним из известных нам каталогов, позволяющих составить представление о китайской библиотеке. На шелковых свитках, дополненных более распространенными деревянными, сложенными на полках императорской библиотеки, были записаны самые разные по содержанию сочинения.
Прежде всего отметим тексты священных классических работ, посвященные обожествленным правителям далекого и мифологического прошлого; иногда они приписываются Конфуцию, который, как считалось, осуществил их редактирование. В императорской библиотеке сохранились различные редакции этих текстов наряду с разнообразными традиционными сопутствующими произведениями и комментариями нескольких академических школ.
Встречались также труды философов, которые выступали до или после образования империи с рассуждениями или проповедями, сохранилось и множество разных работ технического характера по таким отраслям, как гадание, математика, медицина, военное дело, сельское хозяйство или астрономия. Главными из сочинений были «Пять классических трудов».3
К тому времени, как был составлен каталог, историческая наука достигла определенных успехов. Около 90 года до н. э. завершили одну из первых историй Китая, состоящую из 130 глав, дошедших до наших дней. В них рассказывается история человечества с самых древних времен до написания книги. Работа стала образцом, которому следовали официальные историки на протяжении всего периода существования империи.
Многие из упомянутых в каталоге книг впоследствии были утрачены, но благодаря их цитированию в более поздних работах, да и по самим заголовкам, мы имеем представление об уровне научной мысли того времени. Можно отметить и первые критические отклики в форме интерпретации текстов доимператорского Китая, которым к моменту появления откликов уже было более пяти веков. Они написаны архаичным языком, и ряд мест непонятен.
Философы постоянно подчеркивали значение моральных ценностей, особенно в связи с практической деятельностью по организации государства или образования справедливого и самодостаточного общества. 

Они высоко ценили тот факт, что человечество вышло из первобытного состояния и ощутило потребность замены старых обычаев, отличавшихся зверствами и насилием, новыми законами и правилами поведения, основанными на дисциплине и воспитании характера.
Государственные деятели писали трактаты по политической истории, обсуждая методы и приемы управления государством. Некоторые китайские авторы пытались проникнуть в тайны невидимых сил, которые, по их мнению, управляли миром и людьми.
Большая часть китайской литературы, возникшая задолго до ханьского периода, была написана скорее для обучения, чем для удовольствия, прежде всего для воспитания личности, а не для развлечения. Такие принципы лежали в основе большинства сочинений и ханьского периода. Однако в перечне работ, хранящихся в императорской библиотеке, можно обнаружить и тенденцию к обновлению уже сложившихся литературных стилей и форм.
В ханьский период создавалась лирическая поэзия, передававшая тонкие нюансы переживаний, причем она больше не зависела от музыкального сопровождения, как ранние китайские тексты стихов. Стремясь польстить правящей династии и подчеркнуть ее достоинства, придворные сочинители создавали пространные описания, изображая роскошную жизнь во дворце.
Не может не вызывать восхищения красота и глубина человеческих чувств:
Могильный холм с рядами кипарисов.
Из лаза пса выскакивает заяц,
Фазан взлетает со стропил прогнивших,
Несеяный горох в подворье вьется,
Подсолнечник растет перед колодцем.
Лущу горох я, чтобы сделать кашу,
Подсолнечник срываю для отвара.
Отвар и кашу быстро приготовил.
Но для чего? Кто сядет есть со мною?
Из дома выйду, обращусь к востоку,
И слезы горькие с одежды пыль смывают.
Думы тихой ночью
У самой моей постели
Легла от луны дорожка.
А может быть, это иней? —
Я сам хорошо не знаю.
Я голову поднимаю —
Гляжу на луну в окошко.
Я голову опускаю —
И родину вспоминаю.
Далекой
Когда-то красавица здесь жила, поныне жив ее аромат,
Цветущим садом был дом. И он никогда не пройдет.
Она ушла, она умерла… Я знаю, она не вернется назад.
Томлюсь на ложе пустом. В мой дом никогда не войдет.
Ее покрывало лежит на нем, о ней я думаю, глядя в сад,
И мне не забыться сном: где желтые листья летят.
Три года хранит аромат цветов росой моих слез, отогнавших сон,
Ее расшитый покров. Зеленый мох увлажнен.
В следующей главе мы более подробно расскажем о вере в потусторонние силы, которая определяла многие стороны общественной и частной жизни в ханьский период. Поскольку считалось, что успех любого дела определяется воздействием невидимых сил, старались найти способы, для того чтобы они благоприятно влияли на судьбу живущих.
Примерно около 100 года до н. э. основным философским учением в императорском Китае становится конфуцианство, провозглашавшее главными достоинствами мораль и дисциплину. Хотя это учение и не признавало веры в потусторонний мир, ее влияние в государстве не уменьшилось. Считалось, что судьбами империи и самого императора управляют могущественные высшие силы. Соответственно успех любого дела прежде всего зависел от богов, и, чтобы снискать их благосклонность, не жалели сил. Стремились умилостивить даже те силы, которые казались безвредными. Так, например, выбирали самый благоприятный цвет для династии или ту стихию (огонь, воздух, землю или воду), которая оказывала особое влияние на космический порядок. Но в обращении к этим силам таилась и грозная опасность, ибо какие-либо оплошности могли привести к непредсказуемым последствиям. Вот почему и император, и высшие сановники уделяли им такое большое внимание.
Некоторые ученые выступали против такого порядка. Осуждая невежество своих современников, они считали, что развитие природы и человеческой истории определяется объективными факторами и может быть объяснено логически. Ван Чжун (27 год до н. э. – около 100 года н. э.) был крупнейшим ученым. До наших дней дошло более 85 его сочинений.
Ван Чжун считал, что такие стихийные явления, как штормы, землетрясения, засухи и оползни, объясняются не вмешательством небесных сил в земные дела, а естественными причинами, в частности нарушениями температурного режима или изменениями климата, и являются такой же естественной формой проявления природных особенностей, как рост, эволюция и смерть. Он полагал, что не стоило объяснять природные катаклизмы нарушением норм морали или наказанием за чрезмерное стремление к наслаждениям, богатству или материальному благополучию.
Ощущение собственной незащищенности и ничтожности перед безжалостным роком порождало веру в духов и потусторонний мир.

 Как считал Ван Чжун, человек является игрушкой в руках судьбы, на которую невозможно повлиять какими-либо ритуалами или магией. Таким образом, он пришел к выводу, что происходящие в мире явления следует объяснять, основываясь на результатах наблюдений.
В ханьский период встречались и другие примеры научного мышления при решении конкретных проблем. Математики пытались определить связь между диаметром и окружностью, учились извлекать квадратный и кубический корни из чисел.

 При подсчетах они использовали прутья, где-то к началу VI века стал употребляться абак, а затем и счеты. Системы измерения длины, площади, объема и веса основывались на десятичной системе, но продолжали употребляться и традиционные единицы измерения. Для практического применения были выведены формулы вычисления площади или объема самых разных фигур (квадрата, ромба, круга, куба, пирамиды и призмы).
Поскольку организация ритмичной работы связи и путей сообщения зависела от точности измерения времени, именно в Ханьскую эпоху разработали систему измерения и фиксации времени с помощью единиц длины и несложных математических подсчетов, реализованную в конструкции точных солнечных часов. 

Фиксируя изменение длины тени, отбрасываемой вертикально стоящим шестом на ровной площадке, определяли линию полдня и точки восхода и захода солнца. Конструкцию солнечных часов, использовавшуюся еще во II веке до н. э., усовершенствовали, разделив сутки на 100 частей (каждая часть составляла примерно четверть современного часа). Две трети диска (69 частей), соответствующие световому дню, последовательно разметили, как на часах, чтобы оставалось достаточно пространства для наблюдения за солнечной тенью даже в самые длинные дни года. Подобный инструмент позволял достаточно точно измерять отрезки времени