Поползнуться на что-либо греховное — обнаруживает человеческую немощь, потому что Бог на пользу душе попустил, чтобы она была доступна страстям, не усмотрел же полезным поставить ее выше страстей прежде второго пакибытия. 

И душе быть доступною страстям — полезно для уязвления совести; пребывать же в страстях — нагло и бесстыдно. Три есть способа, которыми всякая разумная душа может приближаться к Богу: или горячность веры, или страх, или вразумление Господне. Никто же не может приблизиться к Божией любви, если не предварит один из сих трех способов.
Как от чревоугодия рождается мятеж помыслов, так от многословия и бесчинных бесед — недоразумение и исступление ума. Попечение о делах житейских приводит в смятение душу, смущение ими смущает и лишает тишины ум.
Иноку, который посвятил себя небесному деланию, прилично всегда и во всякое время быть вне всякой житейской заботы, чтобы, погрузившись в себе самом, вовсе не находить в себе ничего принадлежащего настоящему веку. Ибо, став праздным от всего такового, может без развлечения поучаться в законе Господнем день и ночь.

Телесные труды без чистоты ума то же, что бесплодная утроба и иссохшие сосцы, потому что не могут приблизиться к ведению Божию. Тело они утомляют, но не заботятся искоренять страсти в уме, а потому ничего и не пожинают. Как сеющий в тернии ничего не может пожать, так унижающий себя злопамятностию и любостяжанием ни в чем не может успеть, но стенает на ложе своем от многого бдения и от затруднительности дел. И Писание свидетельствует, говоря: …яко людие правду сотворившиии ни об единой из заповедей Господних не радевшие ищут у Меня правды и истины, и хотят приблизиться ко Мне, Богу, глаголюще: что яко постихомся, и не увидел еси? Смирихом себя, и не уведел еси? Во дни бо пощений вашихтворите воли ваша(Ис.58:2,3), то есть лукавые помышления ваши, и приносите их как всесожжения идолам, и странным умствованиям, которые признали вы в себе за богов, отдаете в жертву тело57свое, драгоценнейшее из всех курений, и которое вы должны были посвящать Мне при ваших добрых делах и чистой совести.

Добрая земля увеселяет своего делателя плодоношением даже до ста. Если душа просияла памятованием о Боге и неусыпным бдением день и ночь, то Господь устрояет там к ограждению ее облако, осеняющее ее днем и светом огненным озаряющее ночь; во мраке ее просияет свет.
Как облако закрывает свет луны, так испарения чрева изгоняют из души Божию премудрость. И что пламень огненный в сухих дровах, то и тело при наполненном чреве.

 И как одно горючее вещество, приложенное к другому, увеличивает огненный пламень, так разнообразие брашен увеличивает движение в теле.

 В сластолюбивом теле не обитает ведение Божие; и кто любит свое тело, тот не улучит Божией благодати. Как в болезнях рождения происходит на свет плод, веселящий родившую, так при томлении гортани рождается в душе плод — ведение тайн Божиих, у ленивых же и сластолюбивых — плод стыда. Как отец заботится о чадах, так и Христос печется о теле, злостраждущем ради Его, и всегда бывает близ уст его. Стяжание делания, совершаемого с мудростию, неоцененно.
Тот странник, кто мыслию своею стал вне всего житейского. Тот плачущий, кто, по упованию будущих благ, все дни жизни своей проводит в алчбе и жажде. Тот монах, кто пребывает вне мира и всегда молит Бога, чтобы улучить ему будущие блага. Богатство монаха — утешение, находимое в плаче, и радость от веры, воссиявающая в таинницах ума. 

Тот милостив, кто в мысли своей не отличает одного от другого, но милует всех. Тот девственник, кто не только сохранил тело неоскверненное плотским совокуплением, но даже стыдится себя самого, когда бывает один. Если любишь целомудрие, отгоняй срамные помыслы упражнением в чтении и продолжительною молитвою; и тогда будешь иметь оружие против естественных побуждений, а без сего невозможно увидеть в душе чистоту. 

Если желаешь быть милосердым, приобучи себя сперва всем пренебрегать, чтобы ум не увлекался тяжестию этого и не выходил из своих пределов. Ибо полное совершенство милосердия доказывается терпением решающегося переносить обиды. Совершенство смирения в том, чтобы с радостию сносить ложные обвинения. Если истинно ты милосерд, то, когда неправедно отнято у тебя твое, не скорби внутренно и не рассказывай об ущербе посторонним.

 Пусть лучше ущерб, нанесенный обидевшими тебя, поглощен будет твоим милосердием, как терпкость вина поглощается множеством воды. Докажи множество милосердия своего теми благами, какие воздаешь обидевшим тебя, как и блаженный Елисей поступил с врагами своими, намеревавшимися взять его в плен. Ибо когда помолился и ослепил их тьмою, показал тем, какая в нем сила, а когда, дав им пищу и питие, позволил уйти, доказал тем, каково его милосердие (4Цар.6:13–23).
Кто истинно смиренномудр, тот, будучи обижен, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем он обижен, но принимает клеветы, как истину, и не старается уверять людей, что он оклеветан, но просит прощения. Ибо иные добровольно навлекали на себя название непотребных, не будучи таковыми; другие же терпели именование прелюбодеев, будучи далекими от прелюбодеяния, и слезами свидетельствовали, что несут на себе плод греха, которого не делали, и с плачем просили у обидевших прощения в беззаконии, которого не совершали, когда душа их была увенчана всякою чистотою и непорочностию. Иные же, чтобы не прославляли их за превосходные правила жизни, соблюдаемые ими в тайне, представлялись в образе юродивых, быв растворены Божественною солию и непоколебимы в своей тишине, так что на высоте совершенства своего святых Ангелов имели провозвестниками своих доблестей.
Думаешь ты о себе, что есть в тебе смирение. Но другие сами себя обвиняли, а ты, и другими обвиняемый, не переносишь сего и провозглашаешь себя смиренномудрым. Если хочешь узнать, смиренномудр ли ты, то испытай себя в сказанном, не приходишь ли в смятение, когда тебя обижают?58
Спаситель многими обителями у Отца называет различные меры ума водворяемых в оной стране, то есть отличия и разность духовных дарований, какими наслаждаются по мере ума. Ибо не по разности мест, но по степени дарований назвал обители многими. 

Как чувственным солнцем наслаждается каждый, соразмерно чистоте и приемлемости силы зрения, и как от одного светильника в одном доме освещение бывает различно, хотя свет не делится на многие светения, так в будущем веке все праведные не раздельно водворяются в одной стране, но каждый в своей мере озаряется одним мысленным солнцем и по достоинству своему привлекает к себе радость и веселие, как бы из одного воздуха, от одного места, престола, зрелища и образа. И никто не видит меры друга своего, как высшего, так и низшего, чтобы, если увидит превосходящую благодать друга и свое лишение, не было это для него причиною печали и скорби. Да не будет сего там, где нет ни печали, ни воздыхания!

 Напротив того, каждый, по данной ему благодати, веселится внутренно в своей мере. Вне же всех одно зрелище и одна страна,59и кроме сих двух степеней нет иного посредствующего степени, разумею же одну степень горнюю, другую дольнюю, посреди же их разнообразие в разности воздаяний.
Если же это справедливо (как и действительно справедливо), что несмысленнее или неразумнее такой речи: «Довольно для меня избежать геенны, о том же, чтоб войти в Царство, не забочусь»? Ибо избежать геенны и значит это самое — войти в Царство; равно как лишиться Царства — значит войти в геенну. Писание не указало нам трех стран, но что говорит?

 Егда приидет Сын человеческий в славе Своей… и поставит овцы одесную Себе, а козлища ощуюю(Мф.25:31,33.). Не три наименовал сонма, но два — один одесную, другой ошуюю. И разделил пределы различных обителей их, сказав: И идут сии, то есть грешники, в муку вечную, праведницы же в живот вечный(Мф.25:46); просветятся яко солнце(Мф.13:43). И еще: …от восток и запад приидут и возлягутна лоне Авраамовом в Царствии Небеснем: сынове же царствия изгнани будут во тму кромешную, где плач и скрежет зубом (Мф.8:11,12), что страшнее всякого огня. Не уразумел ли ты из сего, что состояние, противоположное горней степени, и есть самая мучительная геенна?
Посему прекрасное дело научать людей благости Божией, привлекать их непрерывностию Промысла Божия и от заблуждения приводить к познанию истины. Ибо таков был образ действия у Христа и у апостолов, и он весьма высок.

 Если же человек, при таковом образе жизни и частом общении с людьми, чувствует в себе, что немощна совесть его при воззрении на существующее, и возмущается тишина его, и помрачается ведение, потому что ум его имеет еще нужду в охранении и в подчинении чувств, и, желая врачевать других, губит он собственное свое здравие, и, оставляя собственную свободу воли своей, приходит в смятение ума, — то пусть вспомнит таковый апостольское слово, внушающее нам, что совершенных есть твердая пища(Евр.5:14); и пусть возвратится вспять, чтобы не услышать от Господа сказанного в притче: врачу, исцелися сам(Лк.4:23). 

Пусть осуждает сам себя и охраняет здравие свое; и вместо чувственных слов его да служит доброе его житие, и вместо гласа уст его да учат его деяния. И когда узнает, что душа его здрава, тогда пусть пользует других и врачует своим здравием. Ибо когда будет вдали от людей, тогда может больше сделать им добра ревностию о добрых делах, нежели сколько сделает словами, будучи сам немощен и более их имея нужды в исцелении. Слепец слепца аще водит, оба в яму впадут(Мф.15:14). Твердая пища прилична здоровым, имеющим обученные чувства, способным принимать всякую пищу, то есть приражения всяких ощущений, и, по причине обучения в совершенстве, от каких бы то ни было встреч не видеть вреда сердцу.
Когда диавол захочет осквернить ум таковых людей блудным воспоминанием, тогда испытывает сперва терпение их любовию к тщеславию, и предначатие сего помысла не представляется страстию. Так обыкновенно поступает он с теми, которые охраняют ум свой и в которых невозможно скоро вложить какое-либо неприличное помышление.

 Когда же исторгнет человека из твердыни его, и начнет он беседовать с первым помыслом и удаляться от сей твердыни, тогда диавол сретает его чем-либо напоминающим о блуде и совращает ум на предметы непотребные. И сперва смущается он внезапным их приражением — тем, что предшествовавшее целомудрие помыслов встретилось с такими предметами, от воззрения на которые далек был правитель — ум. И если диавол не оскверняет его совершенно, то, по крайней мере, низводит с прежнего достоинства. Но если ум отступит назад и предупредит первое приражение помыслов, служащее причиною нашествия вторых помыслов, тогда удобно может, при помощи Божией, преодолеть страсть.
Страсти отвращать лучше памятованием добродетелей, нежели сопротивлением, потому что страсти, когда выступают из области своей и воздвигаются на брань, отпечатлевают в уме свои образы и подобия. Брань сия приобретает великую власть над умом, сильно возмущая и приводя в смятение помышления. А если поступить по первому сказанному нами правилу, то не оказывается в уме и следа страстей по отгнании их.
Телесный труд и поучение в Божественных Писаниях охраняют чистоту, а труд подкрепляют надежда и страх. Надежду же и страх утверждают в уме удаление от людей и непрестанная молитва. Пока человек не приимет Утешителя, потребны ему Божественные Писания для того, чтобы памятование доброго напечатлевалось в мысли его, и непрестанным чтением обновлялось в нем устремление к добру, и охраняло душу его от тонкости греховных путей: потому что не приобрел он еще силы Духа, которая удаляет заблуждение, берет в плен душеполезные памятования и приближается к холодности при рассеянии ума. 

Ибо когда сила Духа низойдет в действующую в человеке душевную силу, тогда вместо закона Писаний укореняются в сердце заповеди Духа, и тогда втайне учится у Духа и не имеет нужды в пособии вещества чувственного, потому что, пока сердце учится от вещества, непосредственно за учением следуют заблуждение и забвение, а когда учение преподается Духом, тогда памятование сохраняется невредимым.
Бывают помыслы добрые и изволения добрые; бывают же помыслы лукавые и сердце лукавое. Первая степень есть движение, происходящее в душе подобно ветру, воздвигаемому в море и воздымающему волны; вторая степень есть опора и основание. И по твердости основания, а не по движению помыслов бывает воздаяние за доброе. 

Душа движением изменчивых помыслов не приводится в покой. Если же за каждое из них, хотя не имеет оно основания во глубине сердца, назначишь воздаяние, то близок уже будешь к тому, чтобы тысячекратно в день переменять тебе то блага свои, то противное тому.
Неоперившаяся птица — тот ум, который, при покаянии, недавно вышел из пут страстей и во время молитвы усиливается возвыситься над земным, но не может, а, напротив того, пресмыкается еще по лицу земли, не имея сил летать.

 Однако же с помощию чтения, делания, страха и попечения о множестве добродетелей собирает воедино помышления свои, потому что не способен знать что-либо, кроме сего. И это на краткое время сохраняет ум неоскверненным, но впоследствии приходят воспоминания и возмущают и оскверняют сердце, потому что человек не ощутил еще того спокойного воздуха свободы, в который, по долгом только времени,60забвением о земном вводит он ум, ибо приобрел телесные только крыла, то есть добродетели, которые совершаются наружно, но не видел еще добродетелей созерцательных и не сподобился ощущения их; а они суть те крыла ума, на которых человек приближается к небесному и удаляется от земного.
Пока человек служит Господу чем-либо чувственным, дотоле образы сего чувственного отпечатлеваются в помышлениях его, и Божественное представляет он в образах телесных. Когда же получит он ощущение внутреннего, тогда, по мере ощущения его, и ум, от времени до времени, будет возвышаться над образами вещей.
Очи Господнина смиренных сердцем и уши Его в молитву их(Пс.33:16). Молитва смиренномудрого как бы прямо из уст в уши. Во время безмолвия твоего благими делами смирения взывай: Господи Боже мой! Ты просветиши тьму мою(ср.: Пс.17:29).
Когда душа твоя приблизится к тому, чтобы выйти из тьмы, тогда вот что будет для тебя признаком: сердце у тебя горит и, как огнь, распаляется день и ночь, а потому целый мир вменяешь ты за уметы и пепел, не желаешь даже пищи от сладости новых, пламенеющих помыслов, непрестанно возбуждающихся в душе твоей. 

Внезапно дается тебе источник слез, как поток, текущий без принуждения и примешивающийся ко всякому делу твоему, то есть во время чтения твоего, молитвы твоей и размышления твоего, когда принимаешь пищу и питие; и во всяком деле твоем оказывается, что у тебя срастворены с этим слезы. И когда увидишь это в душе своей, будь благонадежен, потому что переплыл ты море; и столько будь прилежен к делам своим, так тщательно содержи стражу, чтобы благодать умножалась в тебе со дня на день. А пока не встретишь в себе этого, ты не совершил еще пути своего и не вступил на гору Божию. Если же и после того, как обрел и приял ты благодать слез, они прекратятся, и горячность твоя охладеет без изменения в чем-либо другом, то есть без телесной немощи, то горе тебе. Что погубил ты, впав или в самомнение, или в нерадение, или в расслабление? Но что последует за слезами по приятии оных и что встретится с человеком после сего, об этом напишем впоследствии в другом месте, в главах о Промысле, как просвещены мы в сем от отцов, которым вверены были таковые тайны, и из Писаний.
Если не имеешь дел, не говори о добродетелях. 

Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны пред Господом скорби за Него и ради Его; и паче всех благоуханий воня пота их. Всякую добродетель, совершенную без телесного труда, почитай преждевременным и неодушевленным плодом чрева. Приношение праведных — слезы очей их, и приятная Богу жертва — воздыхания их во время бдений. Воззовут ко Господу праведные и угнетаемые тяжестию тела, и в болезни возшлют моления к Богу, и на вопль гласа их приидут на помощь к ним святые Чины ободрить и утешить их надеждою, потому что святые Ангелы, по близости своей к святым мужам, имеют общение в их страданиях и скорбях.
Доброе делание и смиренномудрие делают человека богом на земле, а вера и милостыня содействуют ему скоро приблизиться к чистоте. 

Невозможно, чтобы в одной душе были и горячность, и сокрушение сердца; равно как в упоении невозможно владеть помыслами. Ибо как скоро дана душе сия горячность, отъемлется у нее слезное сокрушение. Вино даровано для веселия, и горячность — для душевной радости. Вино согревает тело, а слово Божие — ум. Распаляемые горячностию бывают восхищаемы размышлением об уповаемом и уготовляют мысль свою к будущему веку. Ибо как упившиеся вином представляют себе какие-то извращенные подобия вещей, так упоенные и согретые надеждою не знают ни скорби, ни чего-либо мирского. С людьми простосердечными и имеющими горячую надежду, после постоянного делания и по приобретении чистоты, бывает все сие и иное, подобное тому, а именно что уготовано шествующим стезею добродетели. И в начале пути совершается сие верою души, ибо Господь творит все, чего хочет.
Блаженны те, которые для моря скорбей, ради любви к Богу, препоясали чресла свои простотою и непытливым нравом и не обращают хребта. Они скоро спасаются в пристань Царствия, упокоеваются в селениях хорошо потрудившихся, получают отраду в своих бедствиях и преисполняются веселием своего упования.

 С надеждою вступающие на путь стропотный — не возвращаются назад и не останавливаются, чтобы входить в исследование о сем. Но когда преплывут море, тогда, взирая на стропотность пути, приносят благодарение Богу, что избавил их от теснот, стремнин и от такой негладкости в пути, тогда как они и не знали сего. А из тех, которые составляют много умствований, желают быть очень мудрыми, предаются замедлениям и боязни помыслов, приуготовляют себя и хотят предусматривать вредоносные причины, большая часть оказываются всегда сидящими при дверях своего дома.